Михаил Жмаев: «Ардабьевский находил общий язык и с порядочными людьми, и с негодяями»

Экс-председатель городского Совета, экс-глава Миасса, экс- депутат областной Думы и Законодательного Собрания области, а ныне практикующий юрист считает полной ерундой обвинение в убийстве конкурентов по бизнесу, предъявленное сити-менеджеру Миасса.  

Михаил Жмаев находился у руля правления городом на протяжении 10 лет, как раз в те самые проклинаемые нами сейчас 90-е годы. Он хорошо осведомлен о взаимоотношениях Виктора Ардабьевского с партнерами по бизнесу. Редакция сайта U24 благодарна Михаилу Юрьевичу за то, что он решил, во-первых, высказать публично свое мнение, идущее в разрез с тем, что сегодня думает об Ардабьевском большинство миасцев. И, во-вторых, согласился говорить не на условиях анонимности, как делают ныне многие, а открыто и на диктофон. Предлагаем вашему вниманию расшифровку записи с небольшими сокращениями. 

Дети Ардабьевского

- То, что сейчас Ардабьевскому вменяют в вину устранение конкурентов по бизнесу, - полная ерунда! Все бизнесы с той или иной долей участия создавались Ардабьевским – и «Надежда», и «Трек». А что касается «Трека», так Виктор Георгиевич был инициатором его создания. Игорь Короткевич, покоящийся сейчас на кладбище там же, видимо, где и Падучин, был женат на дочери Яичникова, работника Газпрома. Игорешка благодаря тестю имел большие доходы. Он мне рассказывал: «Михаил Юрьевич, вот я съезжу в Москву на полгодика и привожу 300-400 тысяч долларов. И все, мне хватает».

С Падучиным они были друзьями детства. Андрей никакого капитала на тот момент не имел, все деньги были Короткевича. Они размещали их у Ардабьевского под проценты, деньги крутились в «Кедре». А потом Ардабьевский сказал друзьям: «Ребята, а че вы, давайте бизнес организуем!» И предложил создать предприятие, названное «Треком». 25 процентов уставного капитала принадлежало Короткевичу, 25 - Падучину, 30 – Ардабьевскому лично. Остальные 20 процентов были распределены среди работников «Трека» - тех, кто перешел из «Кедра». 

Первое время они базировались в «Кедре». Виктор Георгиевич передал им станок, и они работали. А потом начали строить себе базу. Когда в 1996 году я избрался главою города, Ардабьевский, Падучин и Короткевич были лучшими друзьями. Помню, однажды какие-то ребята побили в гараже Ардабьевского. Ни с того, ни с сего вдруг напали и даже не понятно, почему. Я Ардабьевского  с Падучиным пригласил к себе, спросил: «Витя, в чем дело, ты почему без охраны-то ходишь?». И Падучин тогда тоже говорил: «Я Ардабьевского критикую за то, что у него, во-первых, в «Кедре» порядка мало по сравнению с «Треком». Во-вторых, за то, что он не пользуется услугами охранников». 

Простые схемы отъема

Потом вдруг узнаю, что между ними черная кошка пробежала. Это был, наверное, 1998 год. Я пригласил их к себе в кабинет: мне как главе города не нужен был конфликт между руководителями предприятий, которые мне дороги – и то, и другое. Мы сидели вчетвером: Падучин, Короткевич, Ардабьевский и я. 

В чем был источник конфликта? Витя сказал: «Трек» встал на ноги, очень фирма разрослась, получила на рынке определенное положение. Пора дивиденды платить». Падучин в то время был генеральным директором. Как и все директора, которые являются  акционерами, он считал: все заработанное «Треком» _ это его личная заслуга. Ну подумаешь, акционер Ардабьевский вначале дал станок, потом людей направил. В конечном-то счете весь бизнес Андрей Николаевич поднял. Действительно, у него имелись определенные задатки бизнесмена. Вот Игорешка Короткевич был простак: деньги отдавал в «Трек», Падучину все оставлял, а сам занимался яхт-клубом. Все, что Падучин говорил, Игорь воспринимал безусловно. Да ему бизнес был довольно безразличен, он в дела не влезал особо. Хотя я знал, что между ним и Падучиным тоже случались конфликты подобного рода: когда Короткевич привозил деньги из Москвы и сдавал их в «Трек» на раскрутку, это было хорошо. А когда он приходит забирать… Игорь же был сердобольным парнем. Если какой-нибудь его работник нуждался в жилье, он мог купить ему квартиру. 

Во время встречи в кабинете главы я спросил: «В чем источник конфликта?» «Я, - ответил Ардабьевский, - сказал, что надо платить дивиденды». А Падучин сказал: «Нет, дивиденды платить не будем». И Ардабьевский при мне предложил: «Если не хочешь платить дивиденды, покупай мою долю в «Треке». Тот ответил: «Хорошо, я покупаю». Ардабьевский назвал сумму в 500 тысяч долларов (фирма, действительно, к тому времени была раскручена, и бренд был, и марка была, и технология отработанная). А Падучин сказал: «Нет, больше 30 тысяч долларов я тебе не дам». Я предложил: «Ребята, давайте двигаться навстречу друг другу. Мировое соглашение подразумевает взаимные уступки. Виктор Георгиевич, снижай с 500, а он повышать будет. В среднем, может быть, к 300 тысячам придете». Но при мне они меж собой ни о чем не договорились.

У Падучина юристом работал мой друг по комсомолу Витя Дубовиков. Тогда в ходу было несколько простых схем, в реализации которых преуспел Виктор Павлович. Они сочинили документы, которые мне принес Ардабьевский. Из них следовало, что он не является акционером «Трека», поскольку не внес в акционерный капитал ни денежных средств, ни имущества. Но у Ардабьевского имелся документ, из которого следовало, что он передал станок стоимостью 500 тысяч рублей. Он подал иск в челябинский суд общей юрисдикции и выиграл дело. Кассацию Падучин тоже проиграл. Возникла ситуация, когда надо было договариваться. 

Когда я уже не был главою, они заключили какое-то мировое соглашение. Каковы его условия, я не знал, но Ардабьевский говорил: «Мы договорились на взаимоприемлемых условиях». Которые Падучин, кстати, не исполнял. 

Дружба – дружбой, а табачок врозь 

В 2002 году Короткевич погиб в Египте во время занятий дайвингом. Я общался тогда с Михаилом Осиповичем Рязановым, который был представителем «УралАЗа» в Египте. Мы пытались выяснить, и было ходатайство об эксгумации трупа Игоря, потому что смерть его вызывала много вопросов. Рязанов мне рассказал: поскольку он был представителем из Миасса, консульский отдел связывался с ним всякий раз, когда что-то случалось с миасскими людьми. Обычно его сразу ставили в известность, а о трагедии на Красном море он узнал только через два дня. Рязанов сказал: «И у меня знак вопроса есть по поводу этого случая».

С Рязановым я разговаривал, потому что ко мне обратились родители Игоря. Они просили разобраться, как обстоят дела с наследственным имуществом. Им было известно, что в «Треке» у сына должна быть большая доля. Я начал это дело раскручивать и увидел: пользуясь тем, что Короткевич отдавал все на откуп Падучину и в дела не лез, Андрей  оформил покупку акций Ардабьевского за счет денег «Трека» лично на себя. В результате у Падучина стало 55 процентов акций, а у Короткевича остались прежние 25. Я тогда встретился с Виктором Павловичем Дубовиковым и сказал: «Я у вас эту схему разрулю очень легко, в судебном порядке вы проиграете». 

Что тогда сделал Падучин? Он приехал к родителям Короткевича. А они - люди простые, на автозаводе оба работали, позвонили мне по телефону и сказали: «Михаил Юрьевич, извините, но мы согласны с Андреем Николаевичем. Он обещал, что каждый месяц будет нам по 15 тысяч рублей платить в виде пенсии за гибель Игоря, чтобы мы ему не мешали». Нам, сказали они, этого достаточно. 

Когда я занимался наследственным имуществом Игоря по просьбе его родителей, мне приходилось общаться с представителем Яичникова, который считал, что «Трек» - это его детище. И не без оснований, кстати говоря, потому что создавался на его деньги. У Яичникова был слабый представитель, поэтому мне не известно, что удалось получить тестю Игоря от Падучина.

И мировое, и картельное

А у Ардабьевского на руках было мировое соглашение, взыскать свои деньги он мог в любой момент. Так что у него не было никакого резона убивать Падучина: убивают, как правило, кредиторов, а не должников, с которых можно взыскать задолженность.

К тому же между «Кедром», «Надеждой» и «Треком» существовала договоренность о том, кто сколько шаровых опор сделает. Они картельные соглашения подписывали каждый год. Я, кстати, их видел. Так что войны между ними не было. Непримиримой борьбы за место под солнцем, когда конкурентов устраняют физически. Рынок они разделили цивилизованно, потому что все находились в дружеских отношениях, не было между ними вражды. 

А что касается Сидорова, убийство которого тоже якобы заказал Ардабьевский, то между ними вообще не могло быть каких-либо претензий. Потому что главным в «Надежде» является Матюшко, с которым Ардабьевский никогда не конфликтовал. 

Всем доступный 

Когда меня главою избрали, я Ардабьевского пригласил и спросил: «Витя, скажи мне честно и откровенно: «турбазовские» тебя давят? Он помялся, помялся немножко и сказал: «Ну, выходят они на меня». Я сказал, что готов встрять в эту ситуацию как глава города, чтобы наезды и вымогательства прекратились. Он мне ответил: «Не надо. Единственное, на что они претендуют, это чтобы я им бесплатно ремонтировал машины». Нет, они на него не наседали. Вот в чем его беда? Он находил общий язык и с порядочными людьми, и с негодяями. 

В 1998 году в Челябинске был убит Георгица. И дальше возникла такая ситуация. Несколько участников преступной группировки решили легализоваться, выстраивать свой бизнес. Фамилий не буду называть, но я с ними общался,  кстати, у Короткевича. Игорь был человек такого же плана, как и Ардабьевский, - всем доступный. Сейчас «турбазовских» много у нас в Миассе. Они там первоначальное накопление капитала сделали и от криминальных дел отошли, стали легально заниматься бизнесом. А те, кто занимался бизнесом, в первую очередь тянулись к Ардабьевскому. Он помогал им подняться. Более того, он с ними вступал в компанию. Например, по ОАО «МиассЭлектроАппарат». 

Где уж и как Ардабьевский с господином Чащиным сошелся, я не знаю. Его сейчас на чем ловят? Что у него есть общий бизнес с Чащиным. Но Ардабьевский определенным образом всех объединял. Вот на день рождения к нему когда придешь, встретишь людей любой масти: там и Жмаев может быть, и кто-нибудь оттуда, из полукриминальных кругов. Я ему говорил: «Витя, такая неизбирательность в отношениях может тебе когда-то навредить!»

Поскольку сейчас я не обладаю информацией, мне не известно, Чащин ли дал следователям показания на Арабьевского (в чем я сомневаюсь, потому что оснований для этого не было), либо просто следователи решили: раз у Ардабьевского с ними общий бизнес, значит, могли быть и общие дела. Но факт остается фактом: мотива для убийства Падучина и Сидорова у Ардабьевского никогда не было. Это раз. 

Второе: я знаю семью Виктора Георгиевича 25 лет, мы дружим семьями. Они помогали моему племяннику Жене Никифорову, который сейчас в Германии живет, сделали из него пианиста. Он недавно приезжал в Миасс и давал концерт. По своей природе Ардабьевский – человек, который муху не обидит. Я ему всегда говорил, когда у него плохо шли дела: «Витя, ну что ты такой валовый-то мужик? Немножко встрепенись!» Даже сейчас, на скамье подсудимых, у него лицо, вообще-то говоря, невиновного человека. Задали ему вопрос: «Чем будете заниматься два месяца, пока идет следствие?» Он ответил с улыбочкой: «Самообразованием». 

Я ему говорил: «Витя, сломаешь себе голову!»

А сейчас на него вся свора кинулась. Мне стыдно за Миасс. Что, НТВшникам не у кого взять интервью в городе, кроме как у Григориади? Человек, который уже заработал срок, отсидел, получил оценку общества и государства, сегодня пытается обвинять Ардабьевского в передаче НТВ «Егор 360»! Мальчишка приезжал, который якобы вел журналистское расследование. Георгицу называл Георгадзе и спрашивал у Григориади: «Говорят, вас Ардабьевский заказал?» 

Телевидение показало, как цивилизованно брали Чащина и как - Ардабьевского. Что, нельзя было прийти и взять его в кабинете без всяких проблем? Зачем надо было устраивать этот спектакль? Такое унижение заставили пережить человека, который преступником еще не признан. Единственный орган, который устанавливает вину, это суд. А сегодня Ардабьевского хают вторую неделю, его арест стал любимой темой на всех телеканалах. Уже до суда определили: и тут он связь имеет, и тут. Сначала он под «турбазовскими» лежал, потом он с ними стал заодно.

Почему он пошел во власть? В 2004 году в «Кедре» проводили совещание по вхождению в ВТО. Я спросил тогда у Ардабьевского: «Ты перспективы «Кедра» видишь после вступления России в ВТО?» Как обычно, он не делился мыслями, но из его поведения я уловил, что перспектив у «Кедра» он не видит: китайская продукция по качеству не хуже, по геометрии, как мне говорили специалисты, лучше «кедровской», а по цене рядом не стояла. 

Вот и пошел он в администрацию. В некоторой степени этому поспособствовал пример Григориади, который эксплуатировал городскую собственность в своих интересах. Любой предприниматель, наблюдая, как наживался Григориади, видел для себя возможность продолжать делать бизнес. Почему я считаю, что главою города нельзя избирать людей, которые привыкли хватать и подгребать. А предприниматель всегда останется таким.

Я Ардабьевского предупреждал: «Витя, сломаешь себе голову! Твоя беда в том, что ты не знаешь предмет управления и самое чудовищное – ты его никогда не узнаешь. Потому что все будут решать клерки. Управлять ими должен ты, но на самом деле они будут управлять тобой». Что и произошло, кстати говоря. И Королева им рулила, и Сережа Сафиулин, и многие другие. Придешь к нему в кабинет, вроде договоришься, выходишь – бах, а он все переиграл. Просто потому, что кто-то другой к нему пришел, он и ему кивнул. Это его недостаток главный, коренной.

Записала Ольга Айзенберг, U24

Постскриптум. С одним из народных избранников мы разговаривали в кофейне в центре города, когда за соседний столик уселся человек средних лет. Он поприветствовал моего собеседника и перекинулся парой слов, из которых я поняла только, что «Чащин не мог слить Ардабьевского». Когда мужчина ушел, мне шепнули: он из «турбазовских». Судя по всему, в Миассе криминал так плотно вплетен в жизнь города, что бандиты не считают нужным скрываться. Они давно стали полноправными участниками городского сообщества.